• Прежде всего я убедительно прошу потенциальных собеседников не превращать наш разговор в обсуждение современной политической и экономической ситуации в стране или за рубежом. Я к такому обсуждению не готова, поскольку не располагаю ни необходимой квалификацией, ни достоверной информацией. То, о чем я пытаюсь говорить сейчас, – это мнение извне. Взгляд постороннего, для которого современная политика представляет собой попытки наладить пищеварение у больного, у которого погибает кора головного мозга. Кризис целеполагания намного страшнее любого экономического кризиса, а нам грозит именно он.

• А действительно, какие цели ставит перед собой человек, если не считать очевидного, то есть тех целей, которые ставит перед собой и любой другой зверь: обустроить с максимальным комфортом норку-логово-гнездышко, обзавестись потомством, выкормить потомство да подольше прожить самому? Послушаем, что думает по этому поводу один далеко не самый глупый представитель позапрошлого века, на которого я уже ссылалась выше. «…говорят, что в этом отвлечении состоит цель движения человечества. Самые общие отвлечения суть: свобода, равенство, просвещение, прогресс, цивилизация, культура». [3] И рассмотрим данные отвлечения поподробнее.

• Итак, свобода личности, равенство между людьми, право каждого человека на счастье. Не будем обсуждать историю коммунистической идеи, понятно, что за последние сто лет она серьезно дискредитировала себя. Используем свое умение экстраполировать и попробуем довести эти замечательные требования свободы, равенства и счастья до логического конца, который зачастую становится абсурдом. Когда пару веков назад третье сословие заявляло о своем праве на участие в управлении государством, когда сто лет назад заговорили о том, что человеческое достоинство не должно определяться полом, национальностью или цветом кожи, это было справедливо и понятно. Те разновидности свободы, которые отстаивают сейчас в так называемых странах Запада, вызывают несколько большее удивление (я намеренно не останавливаюсь на них подробнее, не желая провоцировать дискуссию на сиюминутные темы). Но это еще не абсурд. Абсурд – это когда будет образована партия маньяков-убийц имени неправедно казненного Андрея Чикатило и ее представители заявят, что маньяк – такой же человек, как и любой другой, не виноватый в том, что для полноценного существования ему совершенно необходимо время от времени кого-нибудь убивать. Он тоже имеет право на счастье, и общество обязано ему это право обеспечить. Действительно, а почему нет? Абсурд - это когда в научных журналах будут существовать квоты для статей, написанных олигофренами, а на каждом концерте музыканты обязаны будут исполнить произведение, написанное глухим от рождения композитором: инвалиды не должны быть хуже других и страдать от комплекса неполноценности.

• У нас почему-то принято считать, что, избавив человека от необходимости существовать под жестоким моральным давлением со стороны общества, от необходимости противостоять изжившим себя условностям, мы высвободим его духовные и интеллектуальные ресурсы для чего-то неизмеримо более ценного. Это, может, и верно, но до определенного предела. Человек устроен так, что ему необходимо преодолевать сопротивление, иначе – застой и деградация. Согласимся, глупо полагать, будто, полностью убрав силу тяготения, мы высвободим физические ресурсы человека для каких-то неслыханных атлетических подвигов. Удастся совершить подвиги или нет, неизвестно, а вот сердечная мышца атрофируется наверняка, да и все другие вместе с ней. Почему с «духовными мускулами» должно обстоять как-то иначе? Однако сейчас в обществе постулируется единственный ограничивающий фактор: свобода одного человека не должна мешать свободе другого, - будто мы не достигнем рано или поздно того предела, когда практически любое увеличение свободы одного из людей неизбежно ограничит свободу кого-то еще. Нас много, и потребности наши все растут, становясь, кстати, все более материальными (так выгоднее с экономической точки зрения). Придется сдерживать либо количество людей, либо количество удовлетворяемых «свобод». Но для того чтобы человек мог добровольно отказаться от некоторых материальных благ и удовольствий, он должен видеть перед собой какую-то другую надежду. А ее, к сожалению, нет.

• Помимо свободы и равенства, Лев Толстой упоминает «просвещение, прогресс, цивилизацию и культуру». Что ж, свое мнение по поводу конечности любой научной парадигмы я неоднократно формулировала (http://centr.skravchenko.ru/index.htm/node/767), повторяться не буду. Не буду цитировать и тех, кого беспокоят экологические последствия научно-технического прогресса и превращение людей в стадо обезьян с гранатами. Добавлю только, что наука в ее современном варианте проходит две стадии развития. Стадия первая: наука облегчает человеку жизнь. Стадия вторая: наука развращает человека. И переход от первой стадии ко второй совершается настолько плавно, что заметить его практически невозможно. Тем более что шкала «облегчает – развращает» крайне субъективна.

• Итак, с моей точки зрения, цели, стоявшие перед человечеством последние несколько столетий, частично достигнуты, частично дискредитировали себя. А человечество, лишенное настоящих серьезных и возвышенных целей, неизбежно скатывается в пропасть, и выбирать мы можем совсем ничего: упасть и разбиться либо осторожненько потихоньку спуститься на самое дно.

• Сделаю несколько замечаний, предваряя возможные возражения в свой адрес. Во-первых, надо понимать, что смерть цивилизации, в отличие от смерти отдельного человека, - явление тихое и для окружающих незаметное. Ну, к примеру, конец Римской империи и всего античного мира вовсе не сопровождался такими уж яркими катастрофами и вряд ли был замечен современниками. Сомневаюсь, что даже наиболее умные и образованные люди того времени сообразили, что присутствуют при смене эпох.

• Во-вторых, пребывание в тупике или на дне пропасти хорошо хотя бы тем, что позволяет остановиться, задуматься и оглядеться по сторонам, включив «аварийный тип мышления».

• В-третьих, сразу оговорюсь, что тот путь наверх, которым предпочла бы пойти я, ориентирован на очень далекое будущее и, вполне возможно, пригодится не сейчас, а когда-нибудь в следующий раз, при окончании следующей цивилизационной парадигмы. Можем считать, что мои фантазии – это фантазии человека, обладающего чудовищной духовной дальнозоркостью и неспособного увидеть у себя под носом более простой выход из тупика.

• Все ж таки мы не звери, и наша жизнь нуждается в оправдании. Бессмысленная жизнь возможна только в том крайнем случае, когда думать некогда, когда надо выживать, потому что голод, холод и множество смертей вокруг. Большинство людей ни в коем случае не признaются себе в том, что живут просто так, просто потому что в жизни так много приятных глупостей, а умирать страшно. Нет, скажут они, я живу, потому что мне надо воспитать детей; я живу, потому что мне надо построить дом, в котором будет жить моя семья; я живу потому, что без меня на работе все остановится и развалится… И неважно, что цели эти не выдерживают критики, главное, чтобы сам человек в них поверил. Или сделал вид, что поверил.

• То же самое справедливо и на более высоком уровне. Мой народ достоин жить, потому что мы наследники древнейшей в мире культуры, и наш долг – передать это наследие потомкам; потому что мы несем другим народам демократию; потому что мы – первая страна, которая строит коммунизм, и на нас смотрит весь мир. Хорошо, когда бoльшая часть народа действительно в это верит. А если нет? Тогда надо хотя бы объяснить, почему достойно жить человечество в целом. Но старые варианты, например, «человек – властелин природы, человек подчиняет себе планету», доверия уже не вызывают. А новых, по-видимому, нет. Лозунг «человек должен получить от жизни все возможные удовольствия», мягко говоря, слабоват.

• Заметим, что эта потребность в оправдании своей жизни тоже составляет одно из отличий человека от животных, но вряд ли она является первичной. Иное дело – способность к созданию нового, видимо, такая же древняя, как и сам человек. Подчеркнем, что речь идет не только о технологических новшествах или попытках логически объяснить мир. Ну, например, поверить в Бога, живя среди верующих, - это одно. А вот прийти к вере, живя среди людей, никогда ни во что не веривших, - совершенно другое. Однако нашелся такой чудак! Сочинять музыку, родившись в семье музыкантов или хотя бы с детства слушая чье-то пение, – одно. А вот впервые попробовать спеть среди людей, которые никогда не использовали свой голос столь необычным образом, - другое. И вряд ли такие вещи можно объяснить случайным стечением обстоятельств.

• Почему-то мысль о том, что изобретение нового подчиняется определенным правилам, довольно часто вызывает неприятие, хотя свои закономерности есть и в сложении стихов, и в живописи, и в сочинении музыки. Среди принципов порождения новой информации можно выделить простейшие: обычные правила обычной логики (логические операции, умозаключения, такие как силлогизмы) – и более сложные. Пожалуй, в каждой научной дисциплине существует набор своих принципов, при этом очень забавные результаты иногда дает так называемое «скрещивание»: использование эвристических правил, характерных для одной научной дисциплины, в другой. И большинство этих стандартных принципов уже связаны с неким сомнением в установленной прежде истине. Например, хорошо известные всем математикам правила предельного перехода фактически означают, что мы выделяем некое дискретное множество, затем позволяем себе усомниться в его дискретности и начинаем думать, что получится, если дополнить это дискретное множество до непрерывного. (Очень хорошо применять где-нибудь в истории или в философии.) Таким же успехом пользуется правило увеличения размерности, когда факты, установленные на плоскости, переносят в трехмерное пространство, затем – в n-мерное, затем – в бесконечномерное. И опять использование данного правила связано с тем, что мы задаем себе вопрос: «А почему, собственно, измерений должно быть только два? Только три? Конечное число? Счетное число? А почему данное правило применимо только к объектам математической природы?»

• Разве современная астрономия возникла не из вопроса: «А с чего это мы взяли, что Земля неподвижна?» Разве теория относительности возникла не из сомнения в незыблемости и универсальности пространства и времени, неевклидова геометрия – из сомнения в справедливости пятого постулата, а теория эволюции – из сомнения в неизменности видов?

• Думаю, лучше сразу отвлечься и предупредить возможные упреки в человеконенавистничестве. Да, я пытаюсь абстрагироваться от собственного инстинкта самосохранения и рассуждать о жизни и смерти с хладнокровием любого нормального философа. Но, во-первых, мы не можем знать, что есть смерть: зло или благо. Во-вторых, в современном обществе с его потребительской системой ценностей принцип гуманизма, гласящий, что человеческая жизнь превыше всего, потихоньку приобретает уродливые очертания. В этом смысле меня тревожат как мечты о физическом бессмертии (интересно: зачем?), так и упомянутая в первой части «атрофия духовных мускулов». Увы, но в разглагольствованиях о правах человека я все явственнее слышу те нотки, которые мне хочется назвать «скулеж избалованных детей». Да, иногда общество несправедливо отнимает у человека здоровье и жизнь. Иногда – разум. Иногда – душу. И еще неизвестно, который из вариантов хуже.

• Я бы, например, предпочла заменить принцип гуманизма на принцип неисчерпаемости: важнее всего не то, что любая человеческая жизнь бесценна, а то, что любой человек непознаваем. Выражаясь наукообразно, духовный мир человека и любое человеческое общество в принципе не допускают полного описания. В этом их существенное отличие от неодушевленной природы, для которой хотя бы теоретически можно получить исчерпывающую модель, потребовав выполнения некоторого конечного числа аксиом. Иначе говоря, убейте меня, но не смейте меня объяснить и манипулировать мной!

• Но есть и другая, более веская причина моего отношения к жизни и смерти. Это мое восприятие течения времени. Действительно, помимо животных инстинктов на наше отношение к жизни влияет еще и тот факт, что прожитое ускользает от человека навсегда, вернуться в уже использованные годы невозможно, в каждый момент времени у нас есть только мгновенное настоящее и будущее. Поэтому отсутствие будущего становится трагедией. А у меня никогда не было полной уверенности в том, что прошлое исчезает безвозвратно. Почему-то я с детства полагала, что недоступность прошлого – не более чем временное досадное препятствие, случайное недоразумение, и это странное ощущение терзает меня до сих пор. Но тогда все важнее становится не количество жизни, а ее качество, причем качество не сейчас, в данный момент, плюс в будущем, а качество прожитой жизни в целом. При таком взгляде на время подвергаются пересмотру и многие другие постулаты нашего общества (см. об этом http://centr.skravchenko.ru/index.htm/От_Homo_sapiens_faber_к_Homo_in_tempore или http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/shulikovskaya_timetraveller.pdf).

• Итак, отвечая для себя на вопрос «Зачем жить?» (лично мне или человечеству в целом), мы почему-то не сомневаемся, что прошлое будет неизбежно исчезать и сменяться будущим, и так до скончания веков, что на этом свете, что на том. Отсюда схема: постановка цели – достижение цели – новая цель. Схема, предполагающая обязательное развитие во времени. А как же иначе?

• Поэтому я и называю нашу цивилизацию «цивилизацией свободного падения». В сущности, единственное действительно существующее движение – это движение человеческого (или не только человеческого) сознания от прошлого к будущему. Да простят меня физики, но я позволю себе утверждать, что движение человеческого «я» от прошлого к будущему следовало бы рассматривать как особый вид движения, которому соответствуют свои числовые характеристики, такие как кинетическая энергия или импульс (точнее, аналоги известных нам энергии или импульса). Наверное, эти характеристики должны подчиняться каким-то законам сохранения, наверное, в «физике неподвижной вселенной» можно описать переход энергии человеческого «я», движущегося во времени, в какой-нибудь другой вид энергии.

• Лишенные возможности отказаться от этого движения, более того, и не помышляя о такой возможности, мы невольно подстраиваем под него всю свою интеллектуальную и духовную жизнь. В расчете на это движение мы создаем и принципы этики, и произведения искусства. В расчете на это движение мы формулируем законы природы. Можно сказать, что мы ведем себя как пассажиры скорого поезда, которые полагают, что движутся не они, а пейзаж вокруг них. И совершаем, в сущности, ту же ошибку, что и астрономы более ранних эпох, полагавшие, будто Солнце обращается вокруг Земли. Правда, с учетом принципа относительности и с чисто вычислительной точки зрения особой разницы нет: движемся ли мы во времени или время течет вокруг нас. Законы физики в любом случае не пострадают. Точно так же, как в рамках геоцентрической гипотезы вполне возможно точно рассчитать движение небесных тел. Иное дело – этика, философия или религия. Поэтому система Коперника не сводится к одному только расчету орбит, это еще и переосмысление места человека во Вселенной. Поэтому мне всегда казалось, что настоящие выводы из теории относительности или квантовой механики люди еще не сделали.

• Следствием нашего «свободного падения во времени» я полагаю экстенсивный путь развития цивилизации. Причем к экстенсивному я отношу любой путь, предполагающий неограниченно долгое существование во времени, если не одного человека, то человечества в целом. И бесконечное освоение космоса, и неограниченное продление жизни для меня – не более чем попытки «скрасить вечность», не более чем варианты этого экстенсивного пути, в перспективе – непременно губительного.

• Наверное, следует более подробно объяснить, почему экстенсивный (в моем понимании) путь ведет в никуда. Причина в том, что я не верю в бесконечный линейный однонаправленный во времени прогресс. Не бывает так, чтобы, однажды установив базовые постулаты, люди на их основе вывели фундаментальные законы природы, затем разработали некие технологии, затем – более совершенные технологии второго поколения, затем – еще более совершенные технологии третьего поколения и так до скончания времен, то есть вечно. Этим можно заниматься сто лет, пятьсот лет, ну, пускай, тысячу. Но не сто тысяч лет, не миллион! Конечно, можно изменять направление движения и двести лет совершенствовать технику, затем переключиться на медицину и биотехнологии, еще лет через тысячу заняться нравами, еще через пару тысяч лет – искусством. Но тогда каждому следующему поколению придется запоминать все возрастающую историю этих шараханий, что довольно утомительно. И однажды очередная (две тысячи пятая) смена направления вызовет здоровый скепсис (у тех, кто помнит про предыдущие две тысячи четыре). Наконец, возможен вариант, когда ядерная война, природный катаклизм или какая-нибудь чума периодически возвращают людей к первобытной дикости, обнуляя их память и позволяя начать все с чистого листа. Но тогда история превращается в бесконечный бег по кругу, окончательно лишаясь смысла. Конечно, если искать смысл в неограниченном движении вперед по оси времени.

• Альтернативу я вижу в добровольном ограничении своей экспансии, неважно, какой именно: в пространстве, во времени или в объеме потребления. Но основой такого добровольного ограничения может быть только отказ от схемы: бесконечное движение сознания во времени, цель – достижение цели – новая цель.

• Эти последние тезисы-вопросы пока не хочется снабжать комментариями, так что я ограничусь тем, что приведу примеры сознания, устроенного иначе, не участвующего в «свободном падении», точнее, участвующего, но не только и не всегда. Один из примеров – это, конечно, Homo in tempore, подробно описанный в предисловии к одной из моих книг. (От Homo sapiens faber к Homo in tempore) Другим примером могут послужить варианты посмертного существования.

• Почему я столь часто привожу в качестве примера именно смерть? Во-первых, данная тема затрагивает всех. Это общечеловеческое, самое общее, самое первое, что было в культуре людей. Во-вторых, рассуждения на уровне жизни и смерти отдельного человека несколько проще для понимания, чем в случае с нацией, государством или чем-то еще более абстрактным. В-третьих, представления о посмертном существовании издревле были связаны с поисками смысла жизни, не зря в древнегреческом языке слово ??????? (смерть) родственно слову ????? (конечная цель), имеется также глагол ????????, означающий «заканчиваю» либо «умираю». Отметим, что у нас нет точных сведений о посмертном существовании, есть только гипотезы и надежды. Цивилизация, в которой такие сведения есть, была бы совсем другой. Необходимо понимать, что наличие смерти, тот факт, что жизнь обязательно закончится, а дальнейшее неизвестно, оказывает самое существенное влияние на всю имеющуюся у нас гуманитарную культуру.

• Куда время от времени исчезают падающие рядом с нами? Я обычно предлагаю различать три типа традиционного ответа на данный вопрос, все три предполагают обычное движение во времени от прошлого к будущему. Но возможны и другие варианты.

• К традиционным вариантам я отношу небытие, загробную жизнь и последовательность реинкарнаций.

• Небытие («ничего не будет» или «смерть – вечный сон без сновидений»). Объективно этот вариант противоречит законам сохранения энергии и импульса, о которых упоминалось в предыдущем разделе. Во что превращается движение сознания во времени, когда сознание исчезает? Субъективно - грустная перспектива, для многих еще и страшная. В принципе, небытие - самый первый и естественный вариант посмертного существования, и вся духовная история человечества представляет собой попытки так или иначе уйти именно от этого варианта. Вера в загробную жизнь или в реинкарнацию так и возникли: как бегство от небытия. Впрочем, они несут дополнительную этическую нагрузку и используются для того, чтобы управлять нравственностью. Еще можно противопоставить конечности человека бесконечность человечества, хотя, как показывает история, это слабое утешение. Впрочем, сюда можно добавить смутную надежду на то, что возросшие могуществом люди из будущего когда-нибудь воскресят нас всех. В любом случае вариант с небытием все-таки очень популярен, иначе убийство человека не считалось бы тягчайшим из преступлений.

• Загробная жизнь, принципиально отличная от нынешней (может, с воздаянием за грехи, может, без оного). Объективно: не противоречит гипотетическим законам сохранения, поскольку движение сознания во времени благополучно продолжается. В то же время не очень понятны всякие детали перехода из одного мира в другой, ну, хотя бы функционирование органов чувств, поставляющих информацию о внешнем мире. Субъективно: так же бесперспективно, как физическое бессмертие. По-моему, каждого, кто понимает, что такое бесконечность, такой вариант должен слегка пугать.

• Череда реинкарнаций. Объективно: тоже не противоречит законам сохранения, но неясен механизм воплощения и развоплощения. Субъективно: точно так же страшит бесконечность, хотя в случае обнуления памяти при переходе от одного воплощения к другому эта бесконечность ощущаться не должна. Зато обнуление памяти связано с утратой приобретенного опыта, с утратой собственной личности. Не знаю насчет других людей, но мне было бы жаль.

• Разумеется, возможны смешанные варианты, например, реинкарнации с последующим переходом в принципиально другое состояние (нирвана). Или жизнь в мире теней, без памяти и без разума, то есть практически небытие (так изображает царство мертвых Гомер). Но гораздо интереснее привести другие примеры, несводимые к перечисленным выше. Я ограничусь двумя.

• Замыкание или зацикливание жизни. Сводится оно к тому, что в момент смерти человек меняет направление движения своего сознания во времени на противоположное и проживает уже имеющуюся в его распоряжении жизнь, все события, а также чувства и мысли в обратном порядке, от будущего к прошлому, пока не доберется до момента рождения. В момент рождения он опять изменяет направление движения своего сознания и проживает жизнь в прямом порядке, пока не умрет. И так до бесконечности. Разумеется, человек никогда не узнает, что проживает свою жизнь не в первый раз, да и вообще понятие «первый раз» здесь неприменимо, бесконечность двусторонняя. Объективно: вновь возникает противоречие с гипотетическими законами сохранения: в момент t мы имеем движущееся во времени человеческое «я», в момент t+?t ни человеческого «я», ни этого движения нет, оно пропало вместе со своими числовыми характеристиками. Отдельный вопрос: каковы будут ощущения человека, проживающего жизнь в обратном порядке. Видимо, отчасти возникает сходство с миром «зеркальных людей», о котором я пыталась рассказать в одном из своих публичных выступлений (http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/shulikovskaya_prizrak.pdf). Субъективно: лично для меня этот вариант, пожалуй, лучше предыдущих, но огорчает отсутствие перспектив роста. Отсутствие надежды.

• Застревание в последнем моменте. (Сознание навсегда останавливается в последнем моменте жизни, человек навсегда сохраняет то ощущение себя, то интеллектуальное и эмоциональное состояние, в котором пребывал на момент смерти.) Объективно: такая внезапная остановка движения противоречит законам сохранения. Субъективно: еще худшее по сравнению с предыдущим вариантом отсутствие перспектив. Но заметим, что во многих религиях принято считать, будто посмертное существование определяется последним моментом жизни. Не всей жизнью, а именно последним моментом.

• Я ограничиваюсь этим указанием на наиболее простые варианты, предоставляя желающим возможность разбить все разновидности «жизни после жизни» на принципиально разные группы, выделить параметры классификации и придумать свои, более сложные версии. Другая задача – определиться лично для себя с выбором того или иного варианта посмертного существования. Если бы, конечно, у нас была возможность выбора.